Серия №2

Прошел ровно месяц с того момента, как я приехала в Риверсайд. И, честное слово, это был самый скучный и тяжелый месяц за всю мою жизнь! Одному богу известно, как я, продвинутая во всех смыслах личность, следящая за последними модными новинками, разбирающаяся в электронике, не пропускающая ни одного открытия новой выставки или ночного клуба, могла попасть в такую дыру! Непонимание встречало меня повсюду. Даже при выборе занавесок! Вы бы видели выражение лица менеджера в магазине, когда я попросила сшить шторы из оранжево-желтой ткани с веселеньким узором в виде фруктов.
«Хм, вы знаете, из этой ткани у нас обычно заказывают кухонные салфетки или полотенца. Смотрится очень свежо и новаторски. А для занавесок  я бы посоветовала вам вон ту ткань, если вам уж так хочется желтые шторы.», - с этими словами она указала мне на ткань бледного, почти бежевого цвета в тонкую серую полоску. Если яркие салфетки – это для них уже новаторство! Представляете, каковы их нравы во всем остальном?

Тем не менее, я заказала себе именно такие занавески, и повесив их, тут же почувствовала себя лучше. Хоть одно яркое пятно в моей квартире! К тому же они сочетались с моей кухней, которую, я, кстати, не стала разделять с общей комнатой, не смотря на все советы и уверения Констанс. 

Консанс, Консанс, Констанс…. Никогда бы не подумала, что одинокая женщина в возрасте, разводящая какой-то особый вид розовых кустов у себя во дворе станет моей самой любимой собеседницей. Шелли единственной было интересно слушать мои рассказы о жизни в мегаполисе, о бесконечных тематических вечеринках, творческих проектах, развлечениях и т.п
После нескольких недель жизни в Риверсайде, до меня стало вдруг отчетливо доходить, что Шелли не зря получила должность главного редактора «Риверсайд Вестника». Она вполне шустро пользовалась последними компьютерными технологиями и имела широкие взгляды на жизнь. Сам факт того, что в своем возрасте она так и не вышла за муж, говорил о ней как о свободолюбивой и независимой личности. Жениха найти в Риверсайде было довольно легко. Молодых парней и девушек просто толкали навстречу друг другу, когда они достигали определенного возраста. Общество давило со всех сторон, маленьким мальчикам и девочкам внушали, что это неприлично быть не замужем. И последние в это постепенно начинали верить. Констанс Шелли в городе уважали, но за глаза жалели. Несчастная женщина, без детей, без мужа….ай ай ай. Конечно, должность обязывала ее одеваться и вести себя в рамках местного приличия, но для этого городка ее образ жизни был поистине героическим, почти скандальным. Мне она слегка завидовала (по-доброму) и честно хотела помочь. Однако, вся ее помощь выражалась в том, что она пыталась загнать меня в те же рамки, в которых ютилась сама.  Приходя ко мне домой, она всюду тыкала пальцем и критиковала; увидев меня в офисе, неодобрительно косилась на мои обтягивающие капри и голые ноги в босоножках без задников. Она просто убивала во мне то, ради чего взяла меня на работу! Свежий взгляд на мир, непокорность и нестандартность.

«Констанс, правка орфографии – это смешно. Я уже познакомилась со всеми, с кем только могла. Почему бы мне просто не пропустить этот этап? И сразу преступить к статьям? Хоть к самым маленьким. », - после очередного чаепития в доме Констанс, я перешла в атаку.
«Нет, ты еще не готова?», - бросила она через плечо, ставя чашки в раковину.
«Я закончила университет по специальности журналиста, я была редактором школьной газеты, тебе нравятся мои статьи, которые я там писала. По-моему это значит, что я уже давно готова!», -  ну не хочу я подписывать бумаги о моем переводе на должность корректора орфографии.
«Нет! Ты все еще живешь как у себя в городе. Одна из главных задач журналиста проникнуться тем местом, о котором он пишет. Понять людей, услышать их! Если ты сейчас приступишь к статьям, то наломаешь дров. Когда я увижу, что ты хоть на пол шага приблизилась к обществу Риверсайда, тут же дам тебе статью, но не сейчас!», - она резко повернулась и повысила голос.
«Понятно. Ты даже не хочешь попробовать. Просто дай мне хоть один шанс, Констанс. Я не подведу. Неужели ты так мне не доверяешь? В любом случае, ты же хотела получить свежий взгляд со стороны на жизнь в Риверсайде.»
«Я хочу получить просто свежий взгляд с парой-тройкой новых идей и выводов, а не статью полную критики и упреков о нашей непродвинутости, замкнутости и тупости. Ты же просто вся пропитана этим. Не хочешь всмотреться, найти положительные моменты жизни в этом городе по сравнению с любым другим. Проникнуться любовью ко всему окружающему. Ты просишь у меня шанса. Так вот, знаешь что, я тоже прошу тебя дать мне шанс. Дай мне хоть один шанс повысить тебя! Т.к. сейчас, с твоим отношением, у меня такового нет!»
Меня даже передернуло. Неужели я настолько вызывающе себя веду и так сильно не вписываюсь в их жизнь? Подумаешь ношу босоножки на босу ногу и не выращиваю цветочки под окном…

Подписывая свой первый счет за дом, который так же уведомил меня о том, что я здесь уже ровно месяц, я подумала, что пора что-то менять. Точнее даже не что-то, а кого-то, то есть себя. Изменить себя, не изменяя себе… Это всегда сложно… всегда на грани фола…
Когда я поступила в университет, со мной в одной комнате жила до чертиков стервозная особа, которая к тому же была хороша собой и имела невыносимый характер. Я ее ненавидела.  Представляете, какое это было унижение, видеть, что молодой человек, который тебе нравится, увивается за такой тварью. Не то, чтобы, тот парень был такой уж замечательный. Просто ради самоуважения, я решила отбить его у нее, во что бы то ни стало. Новая задорная стрижка, вместо длинных волос до поясницы; короткая юбка; презрительный, но сексуальный взгляд, отработанный до мелочей у зеркала (им, я кстати до сих пор пользуюсь, полезная вещь). Через две недели молодой человек был у меня в кармане, точнее под каблуком, а стерва-соседка неожиданно ко мне подобрела и как-то незаметно мы превратились в закадычных подруг. Только тогда, я вдруг осознала, что превратилась в такую же стерву, как она. За мной вдруг стали ухаживать парни, к которым я раньше даже подойти боялась, в том числе и парни моих подруг. И теперь они уже стали шипеть мне вслед: «Вот гадина», «Та еще стерва», переводя тем самым себя в категорию «бывших друзей». Так из-за такой мелочи вся моя жизнь вдруг перевернулась. Я нисколько не жалею об этом, наоборот. Я стала реалистичнее смотреть на вещи, смелее, сильнее…
Однако, страх, что новое незначительное изменение себя потащит за собой череду глобальных перемен, меня не покидает ни на секунду. Если я действительно полюблю этот город, вдруг мне захочется здесь остаться? Превратиться в такую же жалкую домохозяйку, ухаживающую за клумбами и пузатым мужем?
Я передернула плечами. Нет. Нельзя на столько измениться. Это же будет смешно. Оставаться здесь не входит в мои планы. Риверсайд – лишь трамплин для моей карьеры. Я напишу здесь за год или два кучу статей и ворвусь в свой родной город уже как полноценный журналист. Мои сокурсники еще будут разносить чай, когда я уже буду этот самый чай распивать в личном кабинете.

«Статьи, много интересных, свежих, искрометных статей! Статьи о политике, о культуре, интервью у знаменитостей! Я - журналист обозреватель, или колумнист, или журналист репортер!»
Я не сумасшедшая. Правда. А то, что я сама с собой разговариваю в такси – это нормально, честное слово. И то, что на мне рубашка, почти один в один как у Констанс Шелли, а поверх нее джемпер, белая юбка до колен и….о боже…..колготки, да еще и туфли-лодочки, и выгляжу я в общем лет на десять старше своего истинного возраста – это все ничего. Так и должно быть. Не надо пугаться…

Вчера вечером, сразу после маминого телефонного звонка, который начинался примерно так:
«Энджи, обязательно вышли нам свою первую статью в газете. Ты ведь уже пишешь что-то да? Ты же журналист!», я пришла в магазин одежды и попросила продавца выбрать мне наряд для работы на его усмотрение. «Да, и кстати, работа у меня на очень серьезной должности, так что пожалуйста без фривольностей». Ненавижу полумеры. Если уж суждено мне быть одетой как пугало, так пусть уж буду самым лучшим пугалом на всю округу. Чтоб остальные пугала меня сразу зауважали. Судя по выбору продавца, а так же его реакции, на мое предложение отказаться от джемпера, даже Констанс Шелли одета крайне неприлично для своей должности. Ну разве можно на работу носить обтягивающие блузки на пуговицах без джемпера или шарфа. Это же ужасно сексуально. А если, не дай бог, верхняя пуговка расстегнется …
Мое появление в офисе произвело фурор. Все тут же отметили, что я выгляжу очень красиво и солидно, связав такие изменения не иначе как с новой должностью корректора орфографии.
Констанс, окинув взглядом мой внешний вид, одобряюще улыбнулась:
«Ну что, готова возглавить отдел?»
«Всмысле, отдел?»,- не поняла я.
«Всмысле, я считаю, что ты легко справишься, если возглавишь отдел коррекции орфографии. Заставлять тебя саму исправлять тексты просто глупо, тогда у тебя не будет времени на статьи и самосовершенствование. А так, ты познакомишься с работой корректоров и сможешь писать. Пока подходящих статей нет, но они наверно появятся в ближайшее время.», - она хитро улыбнулась.
Что, вот так просто? Надо было прилично одеться, попотеть в душном офисе в джемпере – и вот оно повышение? Я конечно, еще не журналист, но уже могу писать! И чего я упрямилась…
С другой стороны, подумаешь отдел. Там всего три человека. И когда появятся эти загадочные статьи неизвестно.
Выходила я из офиса в полном замешательстве. С одной стороны, меня радовало то, что я нашла путь к сердцу Шелли, с другой стороны, кто знает каковы ее аппетиты. И что мне еще придется в себе преодолеть ради малюсенькой статеечки. Я попыталась прикинуть, сколько жертв будет с каждой стороны и пришла к выводу, что мои потери по-любому превысят всякие пределы, когда я доберусь до своей цели. Есть ли смысл оставаться? Возвращаться домой будет унизительно и противно, но не более унизительно, чем жить здесь строя из себя стандартного местного жителя.

Трель моего сотового нагло прервала мое самобичевание. На дисплее высветился номер Констанс Шелли. Вот уж странно, мы вроде только что попрощались.
«Да, слушаю»
В ответ в трубке раздался страшный и чудаковатый шепот Констанс:
«Ты еще у входа? Никуда не уходи! Я сейчас выйду. Только не стой у входа, перейди дорогу и жди меня у бассейна.»
«Ээээм, Констанс. У тебя все в порядке?»,- хотелось добавить «с головой», но я сдержалась.
«Ты меня слышала? Давай быстрее, я уже выхожу…», - на этом она повесила трубку.

Я сделала так, как она сказала и потом со смехом наблюдала, как Шелли, сгорбившись, втянув голову в плечи, оглядываясь по сторонам, пересекает улицу в моем направлении. Она была похожа на главную героиню какой-нибудь пародии на известные шпионские боевики. Любой, увидевший ее сейчас, сразу бы понял, что она пытается незаметно скрыться и задумала что-то противозаконное. Но на ее удачу, до обеденного перерыва было еще около часа, все работники офиса трудились в поте лица и даже не думали выходить на улицу.
«Ты еще не обедала», - даже не спросила, а скорее констатировала факт Констанс все тем же нарочито таинственным шепотом:  «Пойдем в ресторан, тот что у библиотеки, мне надо с тобой поговорить!»
«А здесь ты со мной поговорить не можешь?», - меня все еще смешила ее суматошность и нелогичность, что же за тайну она мне собирается доверить? Откуда столько мистики и загадочности?
«Нет! Нас здесь могут увидеть!», - она начала раздражаться.
Подумаешь, увидят, и что? Она главный редактор газеты, я ее подчиненная. Мы обе женщины, что исключает всякую возможность заподозрить нас в служебном романе. Разве что только местные жители подозревают в ней лесбийские наклонности. Тогда все логично. Констанс до сих пор не вышла замуж из-за своей ориентации. Я сильно ей нравлюсь, она берет меня на работу к себе в газету и быстро продвигает по служебной лестнице. А цепляется к моей одежде из-за того, что я ее сильно возбуждаю в своих супер-секси обтягивающих капри, и это мешает ей сконцентрироваться на работе! И вот теперь она решает признаться мне в любви и ищет для этого романтичное укромное место!……Фу, черт. Ну и бред! Напридумывала, блин! Тяжело же жить с такой фантазией, как у меня!
Я недоверчиво посмотрела на Констанс. А вдруг?

«Вообщем, дело такое. Я долго думала как мне тебя быстро повысить в обход остальных, не вызывая всеобщего негодования, и придумала! », - нервно мешая бисквит у себя на тарелке, прошептала Шелли. Шпионский детектив продолжался. Впрочем, меня это уже не беспокоило, я вся превратилась в одно внимательное большое ухо и просто впитывала в себя каждое слово Констанс.
«История эта началась задолго до твоего приезда…»
Я приготовилась слушать…
Шелли говорила так долго, что я успела съесть и салат, и второе, и даже десерт. Вкратце ситуация выходила такая. В Риверсайде уже довольно давно живет и покоряет сердца местных жителей рок-звезда, красавец и просто хороший, по слухам его близких знакомых, человек – некий Йон Лессен.
Несмотря на его, мягко говоря, фриковатость, ему прощалось и прощается все. Каждый житель Риверсайда мечтает приблизиться к нему, узнать нечто интересное и новое из его жизни. В редакцию ежемесячно приходят сотни писем с просьбами рассказать о звезде, взять у него интервью или сделать еще что-то в этом роде. Вот только одна беда, интервью местный рок-идол принципиально не дает, личную жизнь свою на показ не выставляет. И даже многочисленные его подружки (которые у него безусловно есть, он ведь еще такой молодой и пылкий, да и каждая девушка в Риверсайде мечтает подарить ему свои поцелуи, а возможно и кое-что посерьезней), почему-то не бегут хвастаться в редакцию своими успехами! Вот и обещала бедная, измотанная сей ситуацией Констанс Шелли повышение любому, кто возьмет у Йона хоть даже самое малюсенькое интервью. Журналисты, корректоры, разносчики газет, все кинулись на такое предложение! В первый месяц после объявления «розыгрыша» повышения, Лессену просто не давали прохода. Говорят, что он даже сменил несколько номеров телефона. Но все было тщетно. Никому не удалось выпытать у него ни словечка. И бедным читателям «Риверсайд Вестника» пришлось довольствоваться несколькими постерами с его изображением на развороте.  Понемногу, все журналисты махнули рукой на это интервью, как на что-то небывалое и нереальное…

«И что, это все? Просто нужно взять интервью у зазнавшегося музыканта?», - я просто уверена, что по сравнению с нашими местными задаваками, спортсменами и музыкантами (а я, между прочим, покорила не одно их сердце, или, лучше сказать, уязвила не одно самолюбие), этот Йон Лессен просто котенок, балованный вниманием. 
«Как ты уже поняла, это не так уж и просто. Возможно, у тебя уйдет не одна неделя на это, или даже пара тройка месяцев. Если, конечно, это у тебя вообще получится. Разумеется, у тебя есть преимущество. Ты молода, ажиотаж вокруг его персоны уже не столь велик… но тем не менее… »
Ну конечно! Тебе ,Констанс, было бы очень выгодно, если бы у меня на это ушло пара месяцев, а лучше бы совсем не получилось. Но, боюсь, я тебя расстрою. Даю ему неделю, максимум две, на то, чтобы дать мне интервью! Бьюсь об заклад, Йон будет умолять меня встретиться с ним. А то, что офисная группа из двадцати человек, состоящая из женщин бальзаковского возраста, очкастых клуш и престарелых бумагомарак не справилась с этой задачей, меня ни сколько не удивляет!

Не смотря на свою уверенность, я все-таки крикнула уже идущей обратно в сторону офиса Констанс в спину:
«А что будет если я не смогу взять у него интервью, ну вдруг он уедет из Риверсайда, или еще что-то произойдет?»,  - даже в мыслях допустить поражение по своей вине я не могла.
«Я даже не представляю, когда еще мне подвернется такой шанс сразу тебя повысить без проблем»,- не поворачиваясь, ответила Констанс.
Угу, а то, что я должна была быть журналистом еще месяц назад, мы уже и не помним. Что ж, склероз - альтернатива чистой совести…

Ну что ж, приступим! Пробиваются не столько талантливые, сколько пробивные. А я, слава богу, сочетаю в себе оба эти качества. В чем в очередной раз собираюсь убедиться.
Забегаю заранее в концертный зал Риверсайда и узнаю расписание репетиций, которое, кстати висит абсолютно напоказ на общей доске объявлений. Не то, чтобы, на нем прямо написано «Здесь будет Йон Лессен», но, тот кто внимательно смотрит, всегда увидит то, что ему нужно.
Далее бегом домой. Кидаю в угол комнаты сегодняшний наряд для офиса, здесь понадобится совсем другой антураж!
Ровно за 5 минут до времени репетиции я стою у кинотеатра, по совместительству концертным залом…

Уже смеркается, что очень кстати. Сумерки – это ведь так романтично. Это время надежд и намеков. Когда день с его будничными делами уже отступает, и встает вопрос, что же будет ночью? Просто сон, или может маленькое приключение?

Я узнаю Йона Лессена по одной из фотографий, размещенных в интернете. Обещанный от Констанс постер так и не пришел на мою электронную почту, что еще раз доказывает, что Шелли не заинтересована в моем успехе.
Стою и смотрю на него в упор. Взгляд холодный, почти безразличный, как на дворника, как-будто он часть пейзажа. Лессен весьма хорош собой, но абсолютно не в моем вкусе. Это прекрасно, т.к. я не собираюсь в него влюбляться. Мне нужна холодная голова, здесь понадобиться тонкий расчет…

Йон уже понимает, что я жду его. Но я не бегу к нему навстречу, просто стою и смотрю. Его это смущает, кажется он не знает как поступить. Пора его обескуражить окончательно:
«Вы музыкант?», - кричу ему со своего места. Ни шагу навстречу.
Он сам подходит ко мне, немного смущен.
«Вообще-то, да», - улыбается, наверно предвкушает, как я сейчас его узнаю и завизжав от восторга, попрошу автограф. Не дождется…

«Ох, это замечательно,», - выдыхаю с облегчением: «У вас ведь сейчас репетиция? Я немного опоздала, наверно, ваша, супер-пупер, звезда уже на сцене репетирует. Ты не мог бы попросить Йона Лессена выйти сюда на секундочку или провести меня туда? Мне ему буквально два слова сказать надо»
Он не знает что ответить. Просто стоит и пялится на вырез моего топа. Ухмылка на его лице, приготовившаяся уже было стать улыбкой, застывает.
«Ну, что ж. Вам повезло. Йон Лессен – это я…»

«Дааааа?...», - взгляд разочарованный, как будто говорящий «я ожидала большего»: «Ну… Короче, ситуация такая. Меня зовут Энджела Джонс. Можно просто Энджи. Я работаю журналистом в «Риверсайд вестнике». Моя начальница очень просила меня уделить тебе время и сделать статью. Ты только не рассчитывай на многое. Просто небольшая заметка для начала, я думаю. Вот пришла сопоставить графики, когда у нас у обоих будет для этого свободное время, чтобы встретиться и оформить интервью»

Йон начинает смеяться. Похоже, его веселит моя «неосведомленность» о масштабе его персоны в этом городе. В то же время, он начинает с любопытством меня рассматривать. Оно и понятно. Таких как я в Риверсайде не увидишь. Я – новая игрушка, которая все еще лежит на витрине и не принадлежит этому большому и капризному ребенку. И пусть дома у него десятки хороших, красивых, интересных игрушек. Та, что не твоя, всегда красивее и интереснее, особенно если она еще и уникальна.

«Не хочу тебя расстраивать…», - он перешел со мной на «ты» после 2 минут разговора, кто еще этим может похвастаться?... «…просто, дело в том, что я принципиально не даю интервью»
Скучно и ожидаемо.
«Я сказала интервью? О нет, нет, нет. Это просто маленькая заметка о твоей жизни. Я все понимаю, давать интервью, для тебя это еще рановато. Одна неверная фраза и вся карьера кувырком. Особенно в этом городе. Одни ханжи кругом. Рок-музыканту должно быть очень тяжело приходится. Я понимаю. Сама попала по приезду под такое давление! Видел бы ты в чем я хожу на работу. Просто ужас.»,- тараторю так, что он не может вставить и слова. А перебивать не пытается, т.к. все еще изучает мой внешний вид. Сейчас Йен оценивает длину моей юбки, либо стройность моих ножек.
«Вообщем, вот тебе мой телефон. Если что звони. Просто будет приятно поговорить с единственным не скучным человеком в этом городе. Пока. Может еще увидимся…», - сую ему в руку бумажку с номером телефона и напоследок награждаю своим коронным презрительно-сексуальным взглядом, тем самым, натренированным еще в университете.

Заворачивая за угол боковым зрением наблюдаю за ним. Стоит, смотрит мне в след. Бумажку не выкидывает, значит уже не выкинет. Либо сразу, либо никогда…Рыбка попалась на крючок. В нем взыграло любопытство. Он позвонит, сам, только для того, чтобы снова посмотреть на меня, на восьмое чудо света для Риверсайда.
Прихожу домой в великолепном настроении. Сажусь, не раздеваясь, за компьютер и начинаю печатать текст в новом файле под названием «Мужчины» …

«Все мужчины, даже если им далеко за 30 – это всего лишь дети с усовершенствованными играми и игрушками. И если у женщин есть шанс повзрослеть, когда они рожают детей или начинают заботиться о своих мужьях, то мужчины этой возможности напрочь лишены. Даже работа, женитьба и прочие «взрослые» дела для них является не более чем соревнованием. Хочешь привлечь внимание ребенка – покажи ему нечто яркое и запоминающееся. Хочешь заинтересовать его – предложи ему увлекательную игру. Хочешь заставить его что-то сделать – пообещай вознаграждение, красивую игрушку или лакомство. Хочешь добиться всего этого от мужчины, поменяй в вышенаписанном слово «ребенок» на «мужчина» и прочитай заново…»